Собирался написать про Барсу. Пути неисповедимы.
Снова едем в Калмыкию. Завтра рано утром.
Первый раз я там был в 80-м году. Тогда там было так…

или так…

А в середине 90-х стало так…

и вот так….

С тех пор туда ездим каждый год, чтобы воочию наблюдать и пытаться понять причины и процессы таких радикальных перемен.
Исходная причина, запустившая процесс превращения первой в Европе антропогенной пустыни (признана таковой ЮНЕСКО в конце 80-х) в высокотравную степь проста, как почти все в мире - экономика, т.е. «товар-деньги» или, современно, «деньги-товар».
В совке там были тысячные отары овец. И отар было сотни. Овцы все пожирали и вытаптывали. С них брали шерсть. Покупало государство по довольно высоким ценам.
Если кто не знает, в совке в некоторых особенных, т.е. овцеводческих районах разрешалось держать в хозяйстве аж 7 частных (т.е. личных – слово то какое!) овец. В колхозном или совхозном же стаде верхних пределов не было. Были нижние: если мало, то ты плохой хозяйственник, можно было и загреметь неслабо. Процедура к успеху была такая: частник шел чабаном в колзоз-совхоз, пас госовец (штук 400), а заодно и свою тысячу. Кто их в отаре считает? Разве перед сном...
Иногда особенно ушлые своих ягнят и овец подкладывали в колхозную отару, получая рекордную плодовитость и рост поголовья. Смысл? Просто: Герой Труда, почет, неприкасаемость, лучшие пастбища, комбикорма и бензин, талон на машину.
Началась эта нынешняя калмыцкая история с советской властью. До того там жили кочевые калмыки, гоняли свой скот с юга на север по привычному сезонному расписанию. Были там слегка угнетенные белополынники с эфемороидами (разными травками). Нам в нашей науке повезло: многие ученые там путешествовали в конце 19-го-начале 20-го веков, в том числе ботаник Пачоский. Ковылей – массового аспектного злака нынешних времен - там не было даже в списках.
Про коллективизацию нам рассказывал со слов своего деда наш местный шофер. «Гоняли на лошадях с маузерами по степи. Замечали кибитку – [жилье такое кочевническое - не путать с колесной]. К ней галопом: «У вас теперь колхоз «Страна Советов»». И всем пизды».
Короче, стационарное без всяких перемещений скотоводство. Невообразимый рост поголовья и к 80-м - пустыня.
Вот кто помнит, чтобы в совке было много овечьей шерсти? Куда ее, купленную, девали? Кому? И мяса там (и не там) в магазинах не было (было только печенье «Привет», на всех прилавках, включая промтоварный отдел, как сейчас помню). Т.е. барана можно было купить, конечно. Точнее, не купить, но обменять на поллитра водки. Это да. Сейчас тоже за поллитра и плюс 6 тыс. рублей (поллитра обязательна). Дороже, чем в Москве. Парадоксы, т.е. кажущиеся противоречия.
А вот чабанам в 80-е жилось очень даже. Чабаны - и хорошие чабаны - были кавказцами (в основном, даргинцы и аварцы, немного чеченцы). Калмыки тогда уже и еще не пасли. После того, как сталин калмыков после войны выселил, пастбища заняли чуваки с Кавказа – на родине места мало, а здесь бескрайние пастбища. Потом, когда Хрущев калмыков вернул, они все осели в городах: за время высылки разучились пасти и традиции потеряли. По некоторым их рассказам на Урале и в Сибири им нравилось - Деревья! Лес! Вода! Не жарко!
Кавказцы, меж тем, пасли на жигулях, меняя их, убитые на местных дорогах, раз в два года. Их дети ездили на чезетах и явах. Кто помнит, что это значило, поймет. Доход около 20 тыс. советских рублей в год при минимуме расходов и при среднем по стране где-то в 1.5-2 тыс. Ща пасут пешком, ну, иногда на убитом мотике.
Ну а дальше Михаил Сергеевич с Борис Николаевичем. Вдруг оказалось, что австралийская шерсть лучше (ну, т.е. до того не было возможности сравнить) и дешевле, даже уже привезенная сюда. А государство-покупатель куда-то делось (Ща опять появилось и везде). Пипец.
Поголовье сократилось в десятки раз – не выгодно. Многие кавказцы поехали домой. На фоне возрождения национального самоосознания, начался протекционизм: калмыкам стали продавать «точки» (так называют здесь фермы) задешево. Покупали, но овцы у них не очень водятся и жируют – их теряют, они дохнут.
Вот и выросла на месте пустыни не виданная здесь однородная степь.

Индекс разнообразия (красная линия) неуклонно снижается по мере распространения злаков, вытесянющих разнотравье, которое расцвело в 90-е после спада поголовья.
Сейчас здесь, в еще недавно пустыне, косят сено. Ковыль. Его жрут и с трудом только коровы.

Выросла степь быстро – за годы. И убила напрочь популяцию и разнообразие наших мелких зверьков – грызунов, которых мы изучаем.

По началу, когда начало зарастать, зверьков стало больше и разных. А вот потом и теперь этот однообразно красивый ковыль и прочие многолетние злаки заполонили все. Среда выровнялась, исчезла ее разнородность, а зверьки – упали и поисчезали совсем.
Вот этого тушканчика уже и не увидеть. А как ему скакать в траве?

Как и эту тамарисковую песчанку - она любит разнотравье

Вывод: больше разнообразия. И сравните:

Но ваще здесь клево и интересно помимо научного развлекалова.
На точках живут вот такие собаки. Они лижутся и любят играть, но с ними никто не играет. Вот этот на цепи не сидит, он волен гулять. Что и делает, таская за собой на двухпудовую гирю

Попадаются и такие

Вот наш лагерь в голой степи

Потом мы переехали к деревьям, где живем и сейчас. Это единственные деревья во всей округе. Их посадили в 1984 г., чтобы бороться с пустыней, распахав ее полосами шириной 40 м через 40 м. Стало много хуже, а деревья, конечно, не выросли. А вот когда все заросло в 90-е, они вдруг поперли. Но поперли только в ямках, в неровностях рельефа.

Кто-то неловко просыпал в нашей палатке-компании вермишель. Вышло красиво.

Наш любимый желтый цвет. Вечерний напиток.

Вода здесь есть только огненная. Это не нефть, это вода, насыщенная сероводородом. Пресная вода вся привозная. А вот местные такую пьют. Само собой, она от всех болезней и от всех органов.

Поохотились как-то утречком

Порыбачили

Осенью солончаки с солянками весьма доставляют взору...

и воображению.

Пустыня - море

А Элиста, всякий знает, - столица шахмат

В общем, мы поехали.