Сокольники, путин и образование – какая странная связь?

[sadovnik]

"Он этим как бы отомстил не им,
а времени - за бедность, униженья,
за скверный кофе, скуку и сраженья
в двадцать одно, проигранные им"
(И. Бродский)

Увидел у Юрия Черныша в ФБ эту фотку (Вова Путин и Аркаша Ротенберг с самбистами ЛОС ДСО ТРУД .1969, ботинки хороши), и потянулась цепочка реминисценций.


Полно сейчас голосов умных и состоявшихся людей про «хорошее» совковое образование. Про востребованность в мире бывших советских школьников и студентов, выросших из них ученых.

Они лукавят, и, будучи умными, специально опускают 3 принципиальных момента:

1.«хорошие» школы собирали уже образованных детей из хороших без кавычек семей, озабоченных образованием;

2.«хороших школ» было пренебрежимо мало в масштабах страны;

3.«хорошие школы» могли, может быть, учить знаниям, но категорически не учили хорошему, а скорее – учили плохому.

Мы выросли в Сокольниках в 70-е, учились в "хорошей" английской школе №1 (на 4-ой Сокольнической, сейчас типа ул. Барболина). Кавычки не зря, есть причины.

Рядом с нами было много «обычных» школ. В 615-ой (На Верхней Красносельской) ставили четверку, если ученик приходил на урок трезвым. Если приходил пьяным, ставили трояк. Если не приходил – двойку, и он шел в ПТУ. Если что-то отвечал – пятерку, и он шел в техникум.

В 369-ой школе (9-ая Сокольническаяч) дети любили поймать голубя, ощипать его живым и ржать «как голая курица прикольно (не было тогда такого слова) пиздюхает». Во время уроков, извините.

В нашей, «хорошей», все ходили на уроки. Первый раз мы с Димкой Пожариским прогуляли урок математики в 7-м классе – просто так, учебных причин не было. Прогуляли, чтобы испытать страх прогула и стать в собственных глазах героями: We did it! Чтобы стать не как все или, наоборот, как все – настоящие крутые чуваки. Страшно было ужасно – помню до сих пор: не знали, куда себя деть и как жить завтра. Что сказать? Врать – нехорошо и западло. Так в спорах и провели 45 минут.

Учили, типа, хорошо. «Типа» - не зря.

Чуваки сдавали географию в МИМО без репетиторов, кто сдавал историю (естественно, в МГУ) тоже репетиторов не брали  - это был критерий. С английским, если повезло с конкретным препом – то же. Математика сильная (тоже, если повезло с препом). Но Гендоса (учителя географии) ненавидели так, что выпускники на пару лет нас старше просто его избили. А я – стыдно, но признаюсь – напИсал у него в каморке в кабинете. Во время урока – не думайте! А когда Генра (историчка) сломала ногу, радовались не тому, что уроков с ней не будет, а тому, что она сломала ногу. Ненависть впервые в жизни я испытал в школе и по отношению к ней.

Гендос был антисемитом, не скрывал этого, называл наших девочек с нехорошими фамилиями «вонючей жижей», моего брата предложил нашей маме выбросить в помойку (кто знает СА, представит, чем кончился этот его вызов ее в школу). Вызывая к доске, он размеренно говорил (в классе тишина, страх - не от незнания, а от возможного контакта с ним): «К доске идет А-а-… (4 Андрея и 1 Алексей замирали)… -ндрей… (Алеша Розанов облегченно вздыхал) Россиус. Хотя, нет - я его недавно спрашивал. Розанов!». Гендос был методистом – его технику принимали в РОНО и в ГорОНО. Гы-гы: Географ с мировым именем.

Генра внедрила инновацию. Чувак отвечает на вопрос, а его товарищ должен его комментировать, т.е. рецензировать его ответ. В зависимости от числа указанных товарищем ошибок, отвечающему и комментирующему ставили оценки: много указанных ошибок, комментирующему – пять, а отвечающему - 3 или 2. Нюанс: был конкурс аттестатов, и сраная тройка могла лишить шанса попасть в вуз, о котором мечтал. Это я не про знания, а про непростой моральный выбор комментирующего. Комментировать она любила вызывать ближайших друзей. Приходилось всегда говорить, что ответ полностью правильный. Тогда ты получал ту же оценку, что и отвечающий. Могло быть пять, а могло быть и два. И это не было обучением искусству критики.

Меня она, сука, однажды спрашивала на 4 (!!!) уроках подряд. Знаете это: «Уф-ф, вчера спрашивали – можно расслабиться». Если не знаете – хорошо.

Были очень хорошие учителя – и не только в смысле обучения. Но и в нем. Николай Иванович Гаретовский (Гарри) был хромым. Он всегда вставал, когда ученик, особенно если девочка, стоя – по правилам советской школы – отвечал. И скоро мы отвечали (а он слушал) сидя – это неслыханно было. Он нас выучил английскому за один год – мы (11 человек) ему достались в 10-м классе, и с первого урока стало понятно, что предыдущие 8 лет для нас, любящих язык, прошли почти зря – это в одной из лучших, если не лучшей в те годы английской школе.

Цвяка (Валентина Яковлевна Цветкова, математика) была строга (она ставила колы – совшкола запрещала эту оценку), безумно справедлива  и ездила со своим классом, который ее обожал, в походы хрен знает куда. Она взяла нас в 9-м классе, и я сразу почувствовал неуверенность и ущербность доставшейся до того «школы математики», но и вызов – а вот у Цвяки как, получится?

А у Чебурашкина – да-да! (Николая Дмитриевича) было 10 детей – в совке-то, в Москве-то. И на столе у него стоял стакан с чаем. А в стакане ложка. Ложка была нужна – в стакане был портвейн. Но даже стакан с чаем был бы вызовом правилам! Он охренненно учил английскому и ставил со своей группой спектакли, и его группа была лучшей. И его любили даже мы, у кого он несколько раз подменял. Легенда.

Были другие, хорошие, человечные, пусть и не очень, может быть, компетентные. Но были и доносы и подлости - не личностные, но системные, и много было учителей - законченных мудаков обоего пола и разных специальностей. Были отличные умные товарищи. Были, как бы сейчас сказали, ученики с ограниченными умственными возможностями, которых учили и тянули – вопреки требуемым показателям и риску «хорошей школе» их потерять. Воспитывали толерантность. Много, извините, было евреев. К чему я это? Необычная школа – «хорошая».

Но в целом и в системе своей – тюрьма и не среда для образования и развития. Два последних года, идя в школу и заворачивая за пожарную каланчу на 4-ю Сокольническую, откуда здание уже было видно, каждый факинг день я думал: «А вдруг она сгорела!". А первый раз я отказался идти в школу 2-го сентября, после первого в жизни 1-го сентября.

Это был аппендикс про школу. А теперь про фотку.

Нас обижала и иногда била местная шпана (в нынешних реалиях государственной власти их хочется назвать "ребятами"). В основном из той соседней, 369-ой, школы. Приходили прямо к нам в школьный двор – типа, на нашу территорию (но мы были экстерриториальны даже в родном школьном дворе – большинство не местные, не «с района»). Поражала изобретательность, которая теперь просто кажется обычной модой власти. Вдруг спрашивали:

- Нитка с иголкой есть?
- Откуда?!
- Хули так бОрзо отвечаеш!
И в грызло.

Другая распространенная процедура (и вне окрестностей школы, в парке, например, или на улице) была такой: подходил плюгавый шкет-недомерок и говорил: "Эй ты, дай десь капеек". Или просто: "Хули ты?" В ответ на звучавшее "Отвали", выраженное словами, типа: "Не могли бы вы дать мне пройти, если можно", из-за угла выходили здоровенные жлобы со словами: "Хули ты маленького обижаешь", - и начинали бить. Обоснованно.

Не поверите, но как только из-за горизонта с трудом появился путин, я все время это вспоминаю: стиль, цинизм, провокация, четко обоснованное право - не возразишь. И вот, наконец, фотка.